Она плакала, закрывая лицо белыми руками, потом, с честью похоронив защитника, поставила над его могилою хороший дубовый крест и долго служила панихиды об упокоении раба божия Андрия, но тотчас же после похорон съездила куда-то, и у ворот ее «раишка» крепко сел новый сторож — длиннорукий, квадратный, молчаливый; он сразу внушил бесстрашным заречанам уважение к своей
звериной силе, победив в единоборстве богатырей слободы Крыльцова, Бурмистрова и Зосиму Пушкарева.
Но чем дальше, тем сильнее Толстой начинает чувствовать, что отъединенная
звериная сила жизни в человеке обусловливает как раз непрочность жизни.
Неточные совпадения
Но по какой-то странной, чуть не
звериной хитрости ему вдруг пришло в голову скрыть до времени свои
силы, притаиться, прикинуться, если надо, даже еще не совсем понимающим, а между тем выслушать и выведать, что такое тут происходит?
Мелкая и щепетильная обидчивость особенно поразительна в Павле и во всех его сыновьях, кроме Александра; имея в руках дикую власть, они не имеют даже того
звериного сознания
силы, которое удерживает большую собаку от нападений на маленькую.
Должен до конца совершиться нейтральный прогресс очеловечения человечества, исхода из природно-звериного состояния, элементарного освобождения человеческих
сил, первоначальной постановки человеческой личности на ноги.
Отовсюду на него смотрят бородатые люди, на
звериных лицах задумчиво мигают детские глаза; иногда кто-нибудь вздыхает, и это хорошо подчеркивает победительную
силу песни.
— Всё делайте, ничем не брезгуйте! — поучал он и делал много такого, чего мог бы не делать, всюду обнаруживая
звериную, зоркую ловкость, — она позволяла ему точно определять, где сопротивление
силе упрямее и как легче преодолеть его.
Тетерев. Людей очень удобно делить на дураков и мерзавцев. Мерзавцев — тьмы! Они живут, брат, умом
звериным, они верят только в правду
силы… не моей
силы, не этой вот, заключенной в груди и руке моей, а в
силу хитрости… Хитрость — ум зверя.
Я протянул ему ствол ружья, держась сам одной рукой за приклад, а другой за несколько зажатых вместе ветвей ближнего куста. Мне было не под
силу вытянуть его. «Ложись! Ползи!» — закричал я с отчаянием. И он тоже ответил мне высоким
звериным визгом, который я с ужасом буду вспоминать до самой смерти. Он не мог выбраться. Я слышал, как он шлепал руками по грязи, при блеске молний я видел его голову все ниже и ниже у своих ног и эти глаза… глаза… Я не мог оторваться от них…
Когда же распространившееся христианство
силою вещей сделалось и общеимперской религией, перед теократическим сознанием его встал новый вопрос: какова же природа власти христианского императора и поглощено ли в ней начало
звериное божественным, иначе говоря, есть ли она теократия?
До него к этому делу был приставлен бывший кучер Степан, рослый, здоровый парень,
звериного вида, воловьей
силы.